Мертвая зона российских интересов

(««См.Начало) В результате при семи «против» и семи «воздержавшихся» ввод миротворческих сил был с воодушевлением ратифицирован.

Председатель Комитета по международным делам Совета Федерации Владимир Подопригора прокомментировал нашу политику следующим образом: Закавказье всегда представляло для нас огромный интерес, и Россия всегда активно работала в этом регионе. Активность России приносила очень высокие дивиденды. Сегодня нам нужен мир в Закавказье, иначе мы не сможем решить свои собственные проблемы на юге — в чеченском и осетино-ингушском конфликтах. Это единый регион, и стабилизацию там следует проводить глобально. Разумеется, это не значит, что мы везде будем вводить свои миротворческие войска, есть масса других способов — «от приведения к власти руководителя страны, лояльного к решению проблемы, до оказания давления на нынешний руководящий состав — со стороны общественности, внутренних политических сил, руководителей России, наконец».

Разумеется, нам нужна не только стабильность нашего юга, у нас есть интересы и непосредственно в самих странах Закавказья. И им, и нам очень важно развивать торгово-экономическое сотрудничество, а для этого нужен мир. Кроме того, теперь они стали независимыми государствами, то есть они имеют свой собственный голос. А чем больше голосов будет поддерживать нас, тем лучше будет для России. «Короля играет свита».

На самом деле ввод миротворческих сил в зону конфликта означает фактически проявление новой региональной системы безопасности. И относиться к ним следует именно как к миротворцам, а не как к новому военному и политическому фактору, влияющему на грузинскую действительность.

На первый взгляд позиция России выглядит вполне разумной, взвешенной, дающей все основания надеяться на скорейшее разрешение конфликта. Но это только на первый взгляд. На самом деле за внешним «умиротворением» скрывается настоящее болото проблем, в котором Россия имеет все шансы по локти увязнуть.

Ведь в Грузии, несмотря на ввод миротворческих сил, по-прежнему ведутся боевые действия. Ежедневно происходят стычки между абхазскими силами и партизанскими отрядами сванов, стоящих в Кодорском ущелье, откуда их, в силу природных условий, совершенно невозможно «выкурить». Ущелье, как кинжал, пронизывает горный массив и заканчивается в «спине» Сухуми, то есть совсем не там, где стоят русские миротворцы, а прямо с противоположной стороны. То есть в тылу у Абхазии постоянно действует незатухающий очаг войны по типу афганской. Партизаны имеют огромный потенциал для пополнения своих рядов из числа 300 тысяч беженцев, которые представляют собой еще один камень преткновения для мирного урегулирования конфликта.

Договор о вводе миротворческих сил был подписан Шеварднадзе на том условии, что будет начато возвращение беженцев, однако Абхазия согласилась на это только при жестких ограничениях. Во-первых, не могут вернуться те, кто принимал участие в конфликте, то есть фактически все мужчины боеспособного возраста и, соответственно, их семьи. Кроме того, возвращаясь, беженцы должны подписывать обязательство подчиняться исключительно законам и указам правительства Абхазии, но никак не Грузии. Миротворцы, не вникая в тонкости договора, стали пускать обратно всех подряд, что и вызвало волну недовольства абхазов и демарш Ардзинбы, отказавшегося встречаться с Андреем Козыревым. Еще один опасный момент в том, что миротворческий контингент охраняет исключительно линию разделения сторон и пресекает конфликты только на ней. В деревнях никаких миротворцев нет. Полицейские функции там выполняют «представители местного населения». Легко представить себе, что это значит. Вся накопленная за время войны ненависть будет вспыхивать по малейшему поводу и обращаться на тех же беженцев, которых там в селах уже никто не защитит, кроме собственного «Калашникова». То есть беженцы возвращаются на свой страх и риск и имеют все шансы оказаться на положении заложников.

Для Абхазии тоже не все просто. Нельзя же вечно жить, прикрываясь Россией, как щитом. А любые шаги к реальной самостоятельности прежде всего упираются в необходимость всенародного референдума, проводить который можно только после возвращения беженцев. Их еще тоже надо заставить правильно проголосовать — экономическим, социальным давлением, а то и просто силой. Но на этот случай существуют международные наблюдатели, которые тут же рапортуют в ООН обо всех нарушениях. Поэтому шансы Абхазии добиться реальной независимости на самом деле очень невысоки.

Понятно, что у России есть свои «национальные интересы» в Закавказье. Понятно, что нам, как и всем, нужен мир в регионе. Понятно, что и те страны только выиграют и экономически, и политически, ориентируясь на Россию. (Продолжение »»)