Код доступа с Юлией Латыниной (23.08.2008)

(««См.Начало) Вот другая история. В Цхинвали очень часто не было воды, просто потому что система водопроводная старая, она с 56-го или какого года не менялась. Жителям объясняли, что всю воду выпили грузины, в буквальном смысле. Жителям каждый день или каждую неделю говорили о зверствах во времена грузино-осетинской войны 91-го года, о расстреле Назарской дороги, когда погибло 38 абсолютно невинных людей. Ну, это действительно ужасная трагедия, но стоит ли о ней говорить каждый день в качестве системообразующего фактора режима? Оба режима – и санакоевский и кокойтовский – проводили трубопроводы, газопроводы дополнительные, обводные к своим селам и, соответственно, к свои городам. Санакоевский провод шел 12 км и стоил 7 млн долларов. Южноосетинский трубопровод шел тоже по горам уже 56 км, то есть в 5 раз больше – умножаем 5 на 7, получается 35 млн долларов. Как вы думаете, сколько стоил южноосетинский? 35? 100? Нет – он стоил 750 млн долларов. При этом режим был очень сильно криминализован. Вот простой пример: сейчас в числе военнопленных или как там, политических узников Южная Осетия просит выдать ей обратно Марека Тудаева. Это были два брата Тудаевы. Господин Марек, который сидит в Грузии, он сидит за то, что он воровал грузин и, соответственно, продавал их за деньги. Его выманили в Грузию, грузинское МВД его посадило. Его брата постигла еще более неприятная участь – он купил как-то в Грузии машину, потом ему машина не понравилась, он отправил ее обратно в Грузию что-то переделать, и вот после того, как она переделанная вернулась из Грузии, она через неделю под ним взорвалась. Человек остался инвалидом. Надо сказать, что вряд ли вся эта безумная история, безумная пропаганда, безумного превращения населения, полной палестинизации населения и превращения его в заложников истории по освоению денег, она вряд ли бы удалась, если бы не сами грузины. Потому что грузины на все это реагировали достаточно жестко, и у них было три способа реакции. Во-первых, они полностью перекрыли экономическое сообщение с Южной Осетии под предлогом борьбы с контрабандой, что довольно странно, поскольку грузинская экономика очень либеральная и там практически нет пошлин, но вот почему-то именно из Южной Осетии почему-то кто-либо тащил банку муки или два кило конфет, на посту эти два кило конфет отбирали, причем поскольку грузинские полицейские не берут взяток, то эти конфеты действительно отбирали – хочешь, неси обратно, не хочешь, нет, но за взятку нельзя было пронести. Во-вторых, существовала практика, что каждый раз, когда какой-либо осетинский ополченец, допустим, напьется, начнет стрелять в грузинскую сторону – грузинские полицейские отвечали огнем. Это был закон. А если эта пуля куда-либо не туда попадала – ну, что ж делать. И третье – грузины мочили наиболее выдающихся представителей осетинского, бесспорно, криминального режима, потому что – еще раз – в Южной Осетии была такая вот Чечня образца 97-го года с той только разницей, что она была завязана на российское ФСБ.

Собственно, как развивался конфликт? Начался он, мне кажется, в такую вот острую стадию именно грузино-осетинский конфликт начинает переходить 3-го июля, когда в одном из осетинских сел погибает начальник поста этого села господин Бибулов. Его взрывают в буквальном смысле слова в сортире. То есть там деревянная будка стояла – его взорвали. Он прославился тем, что он не пускал из грузинских сел в осетинские дрова иначе как на его посте собирал по сто лари за машину. Ну, видимо, там еще были какие-то другие дополнительные вещи, которые делал этот человек. Возможно, он как-то был связан с протекавшими перед этим обстрелами грузинских сел, но так или иначе вот этого Бибулова замочили. Откровенно говоря, я грешу на грузинское МВД. И сразу после этого через три часа последовал ответ, потому что на объездной дороге через грузинские села взорвали Дмитрия Санакоева, главу временной администрации Южной Осетии. Санакоев уцелел – чудом абсолютно, потому что он был в небронированной машине, а прямо под ним взорвался фугас. А там, надо сказать, что со всех сторон от этого взрыва были именно грузинские села, и была единственная высота, которая называется Сарабук, с которой контролировалось в принципе осетинами, и явно было, что с этого Сарабука действительно сбежали и положили взрывное устройство. (Продолжение »»)