В ведомстве, которое должно отвечать за внешнюю политику марионеточного режима Абхазии, совсем потеряли чувство реальности. Иначе глава этой структуры – «министр иностранных дел» Максим Гвинджия – не послал бы генеральному секретарю ОБСЕ Марку Перену де Бришамбо письмо, о содержании которого сообщили российские и абхазские СМИ. В частности, Гвинджия заявляет, что постановка вопроса признания Абхазии и т.н. «Южной Осетии» оккупированными территориями является «нелегитимной» и «необоснованной». В подкрепление своих слов он приводит аргументацию, которая, фактически, целиком направлена против этого утверждения. Что это за аргументы?

«В соответствии с Гаагской конвенцией 1907 года, Женевской конвенцией 1949 года дополнительного протокола Женевской конвенции от 1977 года, оккупированными считаются занятые недоброжелательными силами территории, которые осуществляют беспрерывные и согласованные боевые действия, или создают на них собственные администрации. Территория считается оккупированной, если она на самом деле находится под властью недоброжелательной армии», - пишет в своем письме абхазский «министр».

Казалось бы, Максима Гвинджия, как примерного ученика, следует похвалить за хорошее знание международных документов. Однако далее он не вытягивает и на двойку. Как говорится в письме, «на всей территории Абхазии полной властью владеют демократически избранные, легитимные структуры, у которых нет ничего общего с администрацией недоброжелательной армии». Таким образом, обращаясь к генсеку ОБСЕ, глава абхазского «МИД» полностью игнорирует то обстоятельство, что именно эта организация трижды признала этническую чистку, произведенную в Абхазии в 1992-1993 годах, что отражено в декларациях Будапештского (1995), Лиссабонского (1997) и Стамбульского (1999) саммитов ОБСЕ.

Изгнание преимущественно грузинского населения из Абхазии официально зафиксировано и в других международных документах, включая резолюции ООН. Но и без этого известно, что в 1992-1993 годах Абхазскую автономную республику покинуло около двух третей населения (не считая большого количества уехавших в последующие годы). Право беженцев на достойное возвращение в свои дома, отраженное во множестве международных документов, основано на фундаментальных правах человека. В принципе невозможно считать «демократически избранными» и «легитимными» структуры, которые избраны в отсутствие насильственно изгнанной большей части жителей региона (даже не беря в кавычки слово «избраны» - хотя послевоенные «референдум» и «выборы» проходили в Абхазии в условиях анархии и произвола, без какого-либо внешнего наблюдения). Разве что цивилизованный мир примет политику этнических чисток и апартеида за модель демократии – однако будем надеяться, что «демократия по-абхазски» все-таки не завоюет популярность на пространстве ОБСЕ.

Также отметим, что в настоящее время Абхазия и Цхинвальский регион (т.н. «Южная Осетия») являются оккупированными Россией территориями, что также официально признается на международном уровне. Именно российские войска обеспечивают существование самопровозглашенных режимов в Сухуми и Цхинвали, и именно российские военнослужащие охраняют административные границы этих регионов, не давая вернуться беженцам. Именно военное вмешательство России в девяностых и 2008 годах сделало этих людей насильственно перемещенными лицами. Другими словами, армия России – вражеская армия для большинства населения оккупированных территорий. Таким образом, слова Гвинджия о том, что у действующих в Абхазии структур «нет ничего общего с администрацией недоброжелательной армии», отражают не только его плохое знакомство с правами человека и международными нормами, но и неспособнсть к элементарной логике. Или же письмо абхзского дипломата следует считать очередной попыткой навязать ОБСЕ виртуальную реальность, которую в Москве (соответственно, в Сухуми и Цхинвали) называют «новыми реалиями на Кавказе».