Дорофей (Дбар) разложил «все по полочкам»

6 мая пресс-конференцию в Ассоциации работников СМИ РА дал священник отец Дорофей (Дбар). Недавно он получил высокий церковный сан архимандрита и приехал в Абхазию из Греции, чтобы принять участие в Церковно-Народном собрании, которое, по его мнению, должно решить судьбу "Абхазской православной церкви". Отвечая на вопросы журналистов, он говорил о нынешней церковной ситуации; о конфликте, который уже не первый год будоражит умы граждан Абхазии, с отцом Виссарионом; о перспективах образования автокефальной церкви.

«Многие думают, что я являюсь запрещенным клириком Русской Православной Церкви (РПЦ), что я каким-то непонятным образом оказался в рамках неканонической Греческой Церкви. У меня сейчас с собой два документа от РПЦ, только благодаря им я разговариваю с вами, а не сижу в аэропорту в отделе паспортного контроля. Один из них за подписью митрополита Илариона,председателя отдела внешних сношений РПЦ, который курирует все вопросы, связанные с пребыванием священнослужителей за пределами России. Он гласит, что я являюсь клириком РПЦ, не
нахожусь под запретом, никаких канонических проблем у меня нет,я являюсь священником в полном смысле этого слова.

Другой документ удостоверяет, что я получил благословение для обучения в Греции на богословском факультете Аристотелевского университета. Отец Андрей (Ампар),отец Игнатий (Киут), отец Иоанн (Свинухов) и я были рукоположены в Майкопской епархии, а в 2000 году та же епархия выдала нам «отпустительные грамоты», свидетельствующие о том,что ни к одной епархии РПЦ мы не имеем отношения, хотя и являемся клириками РПЦ. Это было сделано в результате многочисленных обращений Грузинской Православной Церкви в Майкопскую епархию и в Московскую патриархию.

По церковным канонам священник не может уклоняться от участия в богослужениях, и я не могу в течение пяти лет на том основании, что нахожусь в Греции на обучении, не исполнять свои обязанности. Поэтому мне было позволено написать прошение, на основании которого меня временно зачислили в штат метрополии. А буквально за неделю до моего отъезда из Греции в Абхазию мне предложили принять сан архимандрита. Согласно закону и церковной практике этот сан означает, что я являюсь кандидатом в епископы. Меня часто спрашивают, почему мы не можем 15 лет избрать епископа?

Глава церкви –это не только лидер или представитель церкви, это, в первую очередь, человек,который совершает таинства. Он должен обладать определенной харизмой,которая не приобретается в результате голосования. Сан епископа передается в результате реемственности, его можно получить только от епископа...Меня часто спрашивают, почему нельзя решить наш конфликт внутри церкви, зачем выносить его на народное обсуждение? Я противник того, чтобы вопросы, имеющие для церкви судьбоносное значение, решались только духовенством. В Абхазии сегодня 17 священнослужителей, из них только7 абхазцев, остальные 10 появились после войны в разное время и приехали из-за пределов Абхазии. Можем ли мы доверить им судьбу нашей церкви,чтобы они при голосовании простым большинством ее решали? К сожалению, среди них нет ни одного грека,армянина или русского, которые бы принадлежали к соответствующим национальным общинам Абхазии. Это не вопрос национальной принадлежности,это вопрос менталитета и понимания того, что нужно людям в Абхазии. Я не имею к ним претензий и не считаю, что у них есть злой умысел или желание навредить нашей церкви, но эти люди по-другому видят христианство. Славянское христианство имеет свои особенности, отличные от греческого или северокавказского. Вспомните о том,что в 19 веке многие кавказские народы приняли мусульманство в результате войны и победы христианской Российской империи. Сегодня мы видим полную беспомощность русского духовенства на Северном Кавказе, и причина в том,что среди них нет представителей этих народов. Народы не воспринимают

христианство на философском уровне, они воспринимают его через обряды,традиции и здесь необходим тонкий ивзвешенный подход…

Что должно решить Церковно-Народное собрание? Нам надо организоваться внутри и избавиться от того хаоса,который царит последние 18 лет.

Сегодня у нас нет никакой церковно-правовой базы ни под одним решением. Где протоколы, которые свидетельствуют о том, что наше духовенство единодушно пригласило отца Ефрема настоятелем Новоафонского монастыря, что он введен в состав Церковного Совета, что отец Сергий (Джопуа) назначен секретарем епархии?Где все эти решения? На каком основании те или иные решения принимаются и потом отменяются? Нет никакой документации.

Собрание должно выбрать Совет из 12 человек, в него должны войти 6 представителей духовенства и 6 мирян – это обычная практика для действующих церквей. В этом случае Совет будет легитимным, а люди, избранные в него, могут спокойно работать и будут уверены, что завтра их никто не выгонит потому, что их мнение будет кому-то не угодно. Я считаю, что собрание должно состояться после богослужения, внутри храма, чтобы собравшиеся имели благоговение перед этим событием, чувствовали, что мы решаем церковный вопрос, чтобы не было никаких выкриков или провокаций. Надо избрать президиум, председателя Собрания, избирательную комиссию и двух секретарей, которые зафиксируют все,что будет говориться или предлагаться на двух языках – абхазском и русском,чтобы потом мы могли составить Акт и издать его. Если бы у нас были такие акты, мы бы больше знали о том, что у нас происходило в церкви эти 18 лет.

Мне как церковному историку легче понять и оценить события 8-9 века, чем того времени, в котором я живу…Сколько бы мы ни говорили о самостоятельности, у нас ее не будет, пока не будет своего епископа. Понятия Церкви без епископа не существует. Вы меня можете кем угодно избрать, но,если у меня нет права рукополагать в священники, я никого рукоположить не смогу. Как тогда будет развиваться Абхазская Церковь? Наличие епископа является основным условием появления абхазских священников. Те, кто к нам приезжают, могут быть в любой момент отозваны. Только абхазские священники смогут здесь постоянно трудиться, и рукополагать мы сможем столько священнослужителей, сколько нам нужно. У нас ведь проблема в том, что во многих храмах служить некому! Если мы не решим вопрос епископа, то у нас через десять лет соотношение будет не 7 к 10,а 7 к 200. Разве мы смогли бы добиться признания, если бы у нас не было своего президента и Парламента, и мы бы просили, чтобы нам их прислали?

Кто нам может даровать независимость? С точки зрения РПЦ автокефалию нам может даровать патриарх Константинопольский либо Грузинский, но не Русская Православная Церковь».

На вопрос о том, что будет, если состоятся два Церковно-Народных собрания и примут два разных решения, архимандрит отец Дорофей ответил, что «два года назад отец Виссарион провел Собрание и объявил автокефалию, все радовались, но разве что-нибудь изменилось за это время? Вы видели, чтобы отец Виссарион получил сан епископа и наши проблемы обсуждались на каком-нибудь серьезном уровне? 15 лет отец Виссарион ездит в Москву и пытается чего-то там добиться, но слышит один ответ: «Невозможно, батюшка!». Так же как сейчас для отца Виссариона невозможно стать епископом.

И нет ничего страшного в том, что у нас будут две общины. Та из них, в которой раньше появится епископ,и станет Абхазской Церковью».

«Каким я бы хотел видеть Абхазскую Церковь? Если она называется абхазской, то и язык богослужения должен быть абхазский. Все, что в храме поется,говорится и совершается должно быть понятно людям. Это нужно им, а не священнослужителям. Я не сторонник того,чтобы не было других языков богослужения. У каждой национальной общины должна быть церковь, и служба там должна проходить на языке этой общины. Так было до революции, был список приходов: абхазский, русский, греческий, армянский. Независимость нужна для того, чтобы мы могли свой народ приобщать к христианским ценностям с помощью абхазского языка и абхазских православных традиций, выработанных веками. Зачем нам тут есть блины и праздновать Масленицу, когда у нас есть свои традиции? Народ уважает того священника, который знает эти традиции.Нас же, когда мы предпринимаем какие то шаги в этом направлении, объявляют еретиками и отступниками, вызывают и требуют отчета.Вот и отец Ефрем приехал в Абхазию и начал с того, что все не так: песнопения не те, облачение не то. Хочется спросить: а с чего вы решили, что именно вы и есть Православие? Я не могу никому обещать, что уже 16 мая у нас будет независимая церковь.

Мы 18 лет ничего не делали, я ни в одном обсуждении не принимал участия,у нас все решал один отец Виссарион. Нас не ожидают лавры, нас ожидают одни венцы…

Возможен ли компромисс? В 2005 году уже «уврачевали» ситуацию. Клялись на Библии исполнять те решения, на которые согласились. По возращению в Абхазию нас чествовали в правительстве за успешный диалог. И в первый же день на приеме у президента отец Виссарион сказал: «Сергей Васильевич, ты не думай, это все так, я – здесь…» Потом началось: нас постоянно вызывали то в Майкоп, то в администрацию президента. Кончилось наше перемирие тем, что я уехал в Грецию, отец Андрей перестал быть сопредседателем, Новоафонское училище, регентская школа и издательство были закрыты, газета перестала издаваться. За эти пять лет хоть один священник был в Абхазии воспитан? Но эти вопросы никто не задает отцу Виссариону.Меня часто спрашивают, почему весь мир любит батюшку, а я – нет. Я отвечаю: «Вы с ним торжествуете, а мне надо работать!» Неоднократно я говорил ему, надо сделать и обсудить это и это, на что он всегда отвечал: «Оставь,все равно сейчас невозможно!» Ни на какие переговоры о судьбе Абхазской Церкви я с отцом Виссарионом не пойду. Куда бы мы не приехали с ним, как только услышат, о чем мы говорим, нас тут же отошлют обратно.

Отец Виссарион немало сделал, в том числе и лично для меня. Он всегда говорил нам две вещи: 1. Меня могут запретить грузины, но вы должны продолжить мое дело. 2. Я знаю, что стать епископом не могу, вы будете епископами Абхазской Церкви. Но в какой-то момент он об этом забыл и решил: «почему бы не я», отстранив нас и оставив позади себя. Только так он может сохранять свою власть, будучи простым священником.Я буду повиноваться всему, что будет принято Собранием. Если народ изберет иной путь, меня всегда ждут там, откуда я приехал, я не закончил свою диссертацию, мне есть чем заняться. Совесть моя будет спокойна. Если народу нужно,я помогу, чем смогу. Если на народ кто-то давит, меняет его мнение, то вся ответственность в истории и перед Богом пусть ляжет на этих людей. Мы ведь верующие и живем не только для того, чтобы иметь что-то сейчас. Мы – христиане и должны думать о том, что мы скажем там о том, что мы делали здесь!..»