"Замороженное ожидание"

У этих семей странная, неопределенная судьба. Сначала быть беженцами в надежде вернуться сегодня-завтра, год, два, три спустя… Разговор о потере близкого человека почти каждый из них начинает с преистории трагедии и с той же неутихающей тоской в который раз вспоминает рассказанное много раз.

Лиана Саникидзе беженка из села Ачигвара Гальского района. Сентябрь был на исходе, когда с двумя детьми в руках и вместе с родителями она покинула родной дом. По дороге слышались звуки выстрелов, но ей сказали, что простому населению вред причинять не будут. Родители хотели остаться в селении, но она не дала. Лиана Саникидзе говорит, что она только в фильмах видела такую жестокость, когда идущих впереди людей внезапно перебили и без разбора сбросили раненных и погибших в специально вырытые ямы.

"Целых шесть месяцев я искала их вместе с братом. Нам говорили, что все перешли оттуда, но что по дороге с ними случилось, не знают"…

"Я очень перепугалась. Детей перепрятала по дороге в лесу Отобая. А родителей, в растерянности, оставила посреди пути. Оказывается боязнь за детей сильнее. Видела, как на небе на абхазском писали "победа". Потом ко мне подошла какая-то пожилая женщина и поручила мне детей. Сказала, что их родителей убили в Сухуми. Когда пешком дошла до железнодорожной станции Ингири, увидела, что родители не шли следом. Я и за Ингури перешла, всех спрашивала, не видели ли таких-то людей. Целых шесть месяцев искала вместе с братом. Нам говорили, что все перешли оттуда, но что по дороге случилось, не знают"- вспоминает Лиана Саникидзе.

Марина Каличава покинула свой дом вместе с четырехмесячным ребенком и матерью 28 ноября 1992 года, в тот день, когда противники взяли село Кочара Очамчирского района. Машина соседа, в которой сидели женщины с детьми, из боевой зоны переместилась в Мегрелию. Однако в Кочаре остались муж марины и отец. Они воевали на позициях. Беженка из Кочары говорит, что ее мужа абхазы взяли в плен во время боев в Очамчире. Думали, что поможет Мераб Кишмария (на сегодня министр обороны Абхазии), вместе с которым он служил в милиции.

"С 28 ноября я не видела супруга. Только три месяца спустя какой-то абхаз перевел моего отца на эту сторону. Отец думал, что мой муж со мной. Узнав, как обстоит дело, вновь вернулся назад. Искал с помощью абхазских родственников, но ни живого, ни мертвого след не нашел. Его не было и в списках погибших. Была тогда такая комната "КПЗ", где держали заключенных. Мой муж тоже, оказывается, был там. Один заключенный вспоминает визит какого-то человека, который забрал и после не возвращал его. Кто и куда его забрал, никто не знает. Мой супруг думал, что ему поможет Мераб Кишмария, но…"- говорит Марина Каличава.

В рядах пропавших без вести в боевых действиях считаются и те, о гибели которых известили семьи, но погибшими никто не видел. Об их могиле или местонахождении тоже ничего не известно. Сын беженки из села Цхери Гальского района, Раи Лежава тоже, предположительно, погиб во время текущих в Абхазии событий. Мать знает лишь то, что Джемал воевал в Бедия и Ачигваре. Она долго его упрашивала перед уходом, чтобы он не оставался в селе, но не смогла переубедить.

"Мне тогда дали справку, что он погиб. Во время сильного взрыва в Ачигваре погиб, кажется. Мой зять тоже был там. Он смог избежать огня, но сказал, что Джемала не видел. Тогда ему было 31 лет. Если бы только я знала, где его могила. В обнародованном списке числился Лежава, но не Джемал, а его брат, Рубен Лежава. Я попыталась указать на ошибку в специальном ведомстве, но тогда мне сказали, что Джемал это или Рубен, значения не имеет"- вспоминает Рая Лежава.

Действующая в Зугдиди Ассоциация молодых психологов и врачей "Ксенон", по финансовой поддержке международного комитета "Красного Креста", с 2010 года осуществляет проект с целью содействия семьям без вести пропавших в войне. Первичный этап проекта подразумевал идентификацию проблем, знакомство с семьями и углубление доверия в ходе этих отношений. Позднее "Ксенон" стал проводить психологическую поддержку в виде групповых и индивидуальных встреч, а в рамках программы экономической безопасности "Красного Креста" предлагать им микрогранты, говорит председатель "Ксенон" Нино Джанашия.

"Хорошо, что восстановились доверительные отношения. Приемлемость беженцев месяц от месяца меняется. Работа началась в трех городах: Зугдиди, Сенаки и Поти. Самой сложной оказалась эта последняя группа. В них больше ощущения изолированности. Полагаем, это из-за того, что здесь неправительственный сектор меньше развит"- говорит председатель "Ксенон" Нино Джанашия.

Каха Хасая:

Руководитель зугдидского представительства международного комитета "Красного Креста" Каха Хасая вспоминает работу организации, которую начали еще в 1998 году с целью помочь семьям без вести пропавших людей. Тогда созданным по обе стороны конфликта соответствующим комиссиям, работающим в этом направлении, "Красный Крест" помогал технически. В 2003 году, когда органы приостановили активность, организация перешла в "пассивный режим". Семь лет спустя, в рамках нового проекта, сызнова по одному разыскали тех людей, которые числились в первичной базе. Каха Хасая говорит, что к данным добавились еще до тридцати семей. Они обратились к международному комитету "Красного Креста" с просьбой найти пропавших родственников. По словам руководителя зугдидского представительства международного комитета, нередко люди знают, что человек погиб, но по сегодняшнее время им не известно о местонахождении могилы.

"Как вам известно, у нас есть представительство в Сухуми. Как раз с их помощью мы хотим найти могилы. Сегодня по нашей поддержке идут переговоры между грузинской и абхазской сторонами с тем, чтобы произвести эксгумацию таких мест, их идентификацию и хотим связать их с членами семьи"- поясняет Каха Хасая.

Руководитель международного комитета "Красного Креста" в Зугдиди вспоминает конкретный случай, когда согласно данным 2003 года, человек считался пропавшим, а через семь лет, во время повторного формирования базы оказался живым. К сожалению, по словам Кахи Хасая, это единственный подобный факт в их практике.

Председатель ассоциации молодых психологов и врачей "Ксенон" Нино Джанашия говорит, что, несмотря на интервал в два десятка лет от войны и по сегодняшний день, беженцы все еще ждут информацию о пропавших родственниках. Это "замороженное ожидание", которое обостряется в течение годов.