Грузинский врач, с риском для жизни проводящий операции в Абхазии

Отар Маршава провел более пятисот хирургических операций в Абхазии, где он безвозмездно обслуживает пациентов. Во время этой благородной миссии ему часто приходилось переплывать Ингури, даже в морозную зиму…

Батоно Отар, где Вы жили до того, как стать беженцем?

Моя семья жила в Гальском районе, но я учился в Москве. До того, как в Абхазии началась война, я защитил кандидатскую и докторскую диссертации в медицине. В 1992 году я вернулся в Гали, и тогда же началась война в Абхазии, за которой и последовало вытеснение грузин из территории Абхазии. После того, как приехал в Тбилиси, я был избран профессором тбилисского государственного университета. А шесть лет назад мне предложили руководить хирургическим департаментом Западной Грузии, и с тех пор я нахожусь в Кутаиси.

Кто у Вас в настоящее время в Гали?

В Гали у меня мама 87 лет.

Она живет одна?

Да, живет одна и ждет меня каждую пятницу.

Вы каждую пятницу ездите в Гали?

Да, еду каждую пятницу, ненадолго захожу к матери, и потом начинаю прием пациентов в больнице, то в Гали, то в Очамчире, то в Ткварчели, смотря, где меня ждут пациенты.

Ваши пациенты только грузины, или есть абхазы и представители других национальностей?

У пациентов нет национальности.

Понимаю, но все же…

Среди пациентов, разумеется, есть грузины, абхазы, русские и представители другой национальности.

Нет ли у вашей матери какого-либо чувства дискомфорта, как у грузинки из-за того, что проживает в Абхазии?

Никакого дискомфорта.

На ваш взгляд, не наступил ли период определенного потепления между абхазами и грузинами на бытовом уровне?

Разумеется, наступил. Время берет свое. Люди переварили то, что произошло, и привыкают к сосуществованию. Первые четыре-пять лет после войны с точки зрения отношений были похожи на ад. Когда я не мог пересечь границу, был вынужден переплыть Ингури и таким образом войти в Гали. И та, и эта сторона смотрела на меня по-вражески. С обеих сторон грозила опасность, но все равно я поступал так, поскольку там многие нуждались в неотложной хирургической помощи.

Что значит, переплывали, в прямом понимании?

В прямом понимании, то где, то где. У разных сел: у Шамгоны, Коки, Чубурхинджи, Тагилони, Набакеви…

Однако ведь не все время было лето, зимой тоже приходилось переплывать Ингури?

Много раз. Меня даже задерживали.

Это фабула художественного фильма или рассказа…

Не знаю, какой получится фильм, но когда оттуда мне приходил сигнал, что кому-то необходима помощь, я откладывал все дела и уезжал туда. Тогда мобильных телефонов не было. Однажды я получил письмо, написанное на клочке газеты, дескать, Отар, помоги, и я сразу же поехал.

А как Вас поймали?

Меня дважды поймали. Заметили, и задержали. Отвели к высокому чиновнику безопасности. Я сказал, что я врач и приехал помочь больным. Он внимательно окинул меня взглядом с ног до головы и сказал, мол, очень хочу поверить, но ты на профессора не похож. А я ответил, что когда в следующий раз перейду в Абхазию, заберу с собой дипломы доктора и профессора медицинских наук. А ты уверен, что я отпущу, рассмеялся он. Отпустить ваша воля, но если отпустите, я обязательно приеду, сказал я. Когда меня во второй раз задержали, отвели опять к нему. Он спросил, есть ли у меня документ профессора. После первого задержания я носил с собой копии дипломов доктора и профессора. Да, говорю, и представил ему эти документы. Он просмотрел их и приказал, чтобы мне дали разрешение официально входить в Абхазию.

Сам он был абхаз?

Да, разумеется. С тех пор я уже официально вхожу в Абхазию, и никто мне проблем не создает.

И русские тоже?

И русские тоже.

Как зовут того человека?

Он и сегодня на высокой должности, и может быть не стоит фиксировать его имя и фамилию.

А сколько операций Вы провели в Абхазии?

На первом этапе, когда я нелегально переходил туда, и также нелегально работал, я сделал 41 операций. Это были сделанные в нестационарных условиях операции. То у ореховых кустов, то в мандариновых плантациях…

Каким результатом завершались сделанные в таких условиях операции?

Из тех 41 операций все были успешными.

Удивительно.

Я провел уникальную операцию абхазскому новорожденному с врожденным пороком сердца. Он выжил, его назвали Отаром, моим именем. Я привез его в Тбилиси и крестил в церкви Кашуети. Сейчас ему 12 лет. Первый этап был тем плох, что меня не пропускали на границе, и я помогал только грузинским пациентам.

Абхазы не доверяли?

Сложная была обстановка, шла партизанская война, фактор доверия был крайне низким. Однажды я был в гальской больнице, когда привезли трех раненных абхазов. Из-за кровотечения невозможно было транспортировать их в Сухуми. Причем в Сухуми, когда позвонили туда и объяснили ситуацию, сказали, что у них нет хирурга необходимой для этого дела квалификации. Узнав, что Маршава находится в Гали, они решили, чтобы операцию сделал я. Всем трем я оказал необходимую хирургическую помощь. После этой истории ко мне часто обращаются абхазские пациенты с просьбой о помощи. Между прочим, после этой истории грузинская сторона тоже проявила интерес, в частности тогдашний министр здравоохранения Автандил Джорбенадзе. Я к тому времени уже провел 59 операций, и когда вернулся, мне выписали зарплату. Не помню точно, сколько было, но на те деньги я купил достаточное количество медикаментов. Отвез их в Абхазию и сделал 252 операции. Кто-то, оказывается, рассказал Ардзынба, что из Тбилиси приезжает профессор Маршава, делает операции в Абхазии и мол, давайте запретим. Насколько мне известно, Ардзынба ответил так: зачем запрещать, если врач делает благородное дело. Поэтому моя деятельность фактически была разрешена, но это не было написано на бумаге и оформлено официально. Только в 2009 году мы достигли того, что на основании поступившей из Абхазии просьбы грузинская сторона профинансировала 57 операций и 307 консультаций. На основании этих консультаций были отобраны пациенты, из которых некоторых перевезли в Тбилиси, а некоторых в Кутаиси.

Вы являетесь "Героем Имеди". У телекомпании "Имеди" была такая галерея, вероятно из-за этой деятельности, не так ли?

Разумеется. Я врач, и ничего другого мне делать не приходилось. Не знаю, насколько эта деятельность героизм, но "Имеди" разумеется, оценила эту мою деятельность.

Вы часто говорите, что отмежевываетесь от политики, и ограничиваетесь лишь вашей специальностью. Однако если Ваша деятельность в Абхазии способствовала потеплению отношений грузин и абхазов, то разве это не политика? Какой политик сделал больше в этом направлении, чем Вы это смогли?

Не знаю, политика не мое дело, но если моя самоотверженность в медицинском направлении дала какие-либо положительные политические результаты, то это превосходно.

Как Вы полагаете, осознают ли абхазы то положение, что будто-бы достигнув независимости, и признанием этой независимости Россией, они поставили собственный народ перед опасностью полной ассимиляции с Россией, тогда как во время пребывания в составе Грузии их самобытности и культуре ничего не угрожало?

У меня много абхазских друзей, в сознании которых уже появились вопросы: Куда идет Абхазия? Что получила Абхазия от того, что произошло? Что ожидает Абхазию завтра? Для чего столько жертв? и т.д. Сегодня в Абхазии есть школы, которые называются абхазскими школами, но на абхазском языке там ничего не преподают. Думаю, что они пока не осознают в полной мере проблему, перед которой они оказались, но этот процесс уже начался. В сознании общественности уже поднимаются на поверхность определенные вопросы.

Вы не политик, но являетесь наблюдательным человеком и патриотом. Как полагаете, появится ли механизм восстановления территориальной целостности Грузии?

Ни грузины, ни абхазы не смогут разрешить эту проблему, даже если для этого будет существовать обоюдное желание. Так мы не выйдем за рамки народной дипломатии. Международные организации и страны запада тоже не смогут решить эту проблему, до того как мы не сверим интересы с Россией, и как русские говорят, не получим от них "добро".

Для меня не совсем приемлемый термин - возвращение территории. Мне не нужна территория Абхазии без абхазов. Я хочу вернуть любовь между грузинами и абхазами. За одним столом в Гудауте, в знак уважения, мне дали послушать "Гамарджоба абхазето шени" ("Здравствую Абхазия", песня на слова Галактиона Табидзе). Когда ко мне в Кутаиси приезжает абхазский гость, я шучу, что ко мне приехал представитель многомиллионного абхазского народа. Я бы хотел подшучивающих, любящих друг друга грузин и абхазов, а не территорию. Это не пустые слова. Все, кому приводилось жить в Абхазии, кто знает тот народ, благодать того неба, той земли, так думают.

Батон Отар, сколько в целом Вы провели операций?

Я досчитал до пяти тысячи, потом надоело, и перестал считать.

Когда Вы шарите руками в человеческом теле, кто он тогда для Вас, только лишь материя?

У меня не было пациента, которого я прооперировал, и у меня не появилось бы с ним дружбы или духовного отношения.

Не надоело делать столько операций, не устали ли Вы?

Помогать больному - моя жизнь, и когда мне это надоест, наверное, тогда мне и жить надоест.