Абхазия уже «выжала» из партнерства с Россией все, что возможно

Интервью с абхазским журналистом, редактором издания «Сухум- Москва» Антоном Кривенюком.

- Прошло уже более 20 лет, как Абхазия живет независимо от Грузии. Вы имеете возможность, лично общаться с населением – как со старшим поколением, так и с молодежью, рожденной уже после войны. Антон, как живет сегодня Абхазия, что представляет собой ее молодое поколение, каковы настроения, интересы, возможности людей?

- Многогранный вопрос. Да, уже прошло четверть века с тех пор, и хотя поколение, участвовавшее в войне, еще в активной жизни, на арену выходят следующие поколения и поколение детей, рожденных до, во время и после войны. Это поколение, выросшее в условиях послевоенного времени и коллапса государства. Сегодня этим людям, а они, кстати, достаточно быстро создали свои семьи и у них, как правило, уже есть дети, приходится нелегко. Проблемы с жильем, с работой. При том, что нередко они не получали должного образования. В этой среде происходит трансформация культуры. Этничность, не важно, какие этносы представляют эти люди, нередко не выражена так ярко, как у старших поколений. В этой среде вопрос выживания стоит очень остро. Старшие поколения все -таки опираются либо на имеющийся в их распоряжении имущественный комплекс, либо на возможности в сельской местности. Это же поколение - поколение новых горожан. Они в значительно меньшей степени связаны с деревней, с родом и фамилиями. У них зачастую нет «спины», поддержки в лице более старших родственников. При этом возможности самореализации даже в Сухуме весьма ограничены. Даже если отбросить политику и связанные с этим издержки, все -таки это очень маленький город, а все собрались в нем. Я бы предложил этим людям смотреть на регионы и переезжать в сельскую местность, где реально огромные возможности, учитывая, в частности, наличие открытого для абхазских товаропроизводителей российского рынка. Но, к сожалению, в Абхазии этап осознания этих возможностей не наступил.

- Все это время , по сути, единственным внешнеполитическим партнером Абхазии являлась Россия. Каковы, на Ваш взгляд, итоги этого уже многолетнего партнерства? Каково на сегодняшний день внешнеполитическое положение Абхазии и перспективы ее развития по данному направлению?

- Я бы сказал, что Абхазия уже «выжала» из партнерства с Россией все, что возможно. Надо выходить на новый этап. Пора становиться производителем. Пока Абхазия потребитель российской поддержки. А ее все меньше, и будет в дальнейшем все меньше. Опять-таки для нас открыт российский рынок, и мы потеряем все, если в течение ближайших лет не сможем освоить эти возможности.

Внешнеполитическое положение Абхазии не особенно удачное, но надо понимать, что эта реальность и впредь будет именно такой. Мы стали свидетелями эпохи, когда конфликты не завершаются, а становятся частью жизни навечно, если сравнивать их по времени с жизнью одного поколения. Очевидно, что Абхазия не будет вскоре признана мировым сообществом, но с этим пора научиться жить. В принципе, это понимание есть.

- Положением вещей в данном направлении в Абхазии довольны не все. Уже не раз высказывалось недовольство тем, что Россия, мягко говоря, не вполне выполняет свои обязательства и обещания, прописанные, в частности, в продолжении статьи 4-й российско-абхазского договора о стратегическом партнерстве, согласно которому, «Российская Федерация будет всемерно способствовать укреплению международных связей Республики Абхазия, включая расширение круга официально признавших ее государств…». Что Вы думаете по этому поводу?

- Я бы сказал, что этот пункт все -таки декларативный. Москва вряд ли будет углублять свои противоречия с Западом из-за Абхазии. Объективно, добиться признания серьезных стран почти невозможно, а получить проблемы из-за этого можно. Возможно, через какое-то время Россия вернется к практике активного лоббирования Абхазии на международной арене, как это было в 2009- 2011 годах, но не сейчас, когда кризис в разгаре и когда на повестке дня стоят совершенно другие проблемы.

- Продолжая тему внешней политики нельзя не затронуть недавнее присоединение Абхазии к российским санкциям против Турции.Многие расценили предновогодний визит Суркова, как попытку, вынудить Абхазию, прервать даже неофициальные отношения с Турцией и как продолжение политики изоляции Абхазии. По их мнению, только зависимость от российской финансовой «иглы» позволит Москве решать все вопросы в Сухуми на безоговорочной основе, санкции эти направлены не против Турции, а против Абхазии и связаны они, возможно, с беспокойством российского бизнеса о том, что «Абхазия смотрит по сторонам». Какова была, по Вашей оценке, экономическая и внешнеполитическая роль этого государства для Абхазии и, соответственно, каков ущерб, понесенный Абхазией в этом плане?

- Я, честно говоря, не очень понимаю, что такое неофициальные контакты с Турцией. Никаких контактов не было. Есть контакты с диаспорой, есть турецкая политика «закрывания глаз» на экономические контакты. Но это не потому, что Анкара симпатизирует как- то Абхазии, а потому, что если мы знаем Турцию (а я знаю, я жил в этой стране и владею этим языком), то мы понимаем, что в этой стране существует первейший приоритет экономики, зарабатывания денег. И если есть возможность зарабатывать за счет каких-то рынков, то эти возможности будут использоваться.

А что касается многовекторности абхазской политики, то мне кажется, в самом вашем вопросе есть утрирование. В России тоже есть много не вполне адекватных деятелей, которые до сих пор рассматривают мир вокруг с позиции «преданности» ценностям дружбы и векового братства с Россией. В реальной политике, это пустые слова. Было бы неплохо, если бы у Абхазии была возможность налаживать контакты с окружающим миром, но этой возможности, увы, почти нет. На политическом уровне, мне кажется, было важно продемонстрировать поддержку политики России в отношении ее конфликта с Турцией.

Санкционный список таков, что бизнес реально не понесет каких-то потерь. Урона соответственно, тоже особого экономика не понесла. Другой вопрос, это контакты с диаспорой. Дело в том, что турецкие абхазы ездят через Россию. Это кстати, к вопросу о «проабхазских» симпатиях Турции. За столько лет Анкара так и не дала возможности открыть каналы прямой транспортной связи с Абхазией. Одним словом, чтобы избежать сложностей при поездках представителей диаспоры в Абхазию, нужны, видимо какие-то договоренности с российской стороной о том, чтобы у этих людей был «зеленый коридор».

- Свое распоряжение по поводу ввода санкций против Турции абхазский премьер объяснил «скоординированной внешней политикой Абхазии и Российской Федерации», которая прописана в той же, 4-ой статье российско-абхазского договора о стратегическом партнерстве. Однако эта статья не мешает России в налаживании отношений с Грузией, которую Абхазия считает враждебным для себя государством. Что Вы думаете в связи с этим вопросом?

- Я читал этот тезис где-то. Но я просто не очень понимаю, что означает налаживание отношений России с Грузией? Как инструментально это проявляется? Но я бы хотел сказать, что тренд если не на нормализацию, то «нейтрализацию» российско-грузинских отношений очевиден. И это, несомненно, вызов для Абхазии. Но нужно понимать, что российско-грузинская напряженность вечно продолжаться не будет. Отношения постепенно наладятся. А нам пора бы обрести какую-то новую функцию, кроме той, что у нас была все эти 25 лет, когда мы выживали на геополитических конфликтах. Нужно найти и определиться с форматами развития. Может быть, это будет через проект прямой дороги на Северный Кавказ, тогда мы можем стать частью этого региона в экономическом смысле. Может быть, нам нужно становиться транзитной территорией, которая играет роль транспортного узла Южного Кавказа. Не буду сейчас оценивать эти перспективы, но могу сказать, что время, когда Абхазия могла жить за счет своей геополитической функции, конфликтного региона на стыке интересов крупных геополитических игроков, прошло. Россия и Грузия рано или поздно помирятся и значение Абхазии для Москвы будет падать, - я имею ввиду те смыслы, что есть сейчас.

Наблюдать за процессом этой нормализации и комплексовать, самое неправильное, что может сделать в этой ситуации абхазская политическая среда.

- Недавно Абхазия приняла еще одно решение, цель и выгода которого не вполне ясны: ввод визового режима для государств, не признающих ее независимость. Учитывая, что внешнеполитические связи Абхазии итак ограниченны, а туристический поток оставляет желать лучшего, какую цель преследовало принятие этого решения?

- Я считаю это бредовым решением. Я понимаю, нужно искать источники доходов, с деньгами все очень плохо. Но по факту мы лишь снизим туристический поток, скажем из Белоруссии, откуда к нам активно едут люди, и получим какие-то другие издержки.

- Тот факт, что абхазский энергокризис совпал во времени с переговорами, ведущимися между Москвой и Тбилиси по вопросам энергетики, вызвал у ряда наших абхазских коллег подозрение, не происходит ли что-либо между Россией и Грузией за спиной Абхазии? А в российской прессе в те дни появились высказывания о том, что Абхазия дошла не только до серьезного энергокризиса, но и до тотального инфраструктурного тупика и если Россия, сама испытывающая не лучшие времена, не выделит Сухуми необходимые для восстановления полностью изношенной инфраструктуры колоссальные суммы, властям Абхазии, скорее всего, придется предложить России или Грузии формальное вхождение в их состав, с сохранением определенных привилегий. Кризис действительно настолько серьезен? И какова вероятность подобного развития событий?

- Честно говоря, впервые слышу от вас, что этот энергокризис как -то совпал по времени с переговорами Тбилиси и Москвы. Но могу сказать, что назревал кризис давно. Причина его проста и на поверхности. Неплатежи. Половина населения не платит за свет, он стоит слишком дешево для того, чтобы за счет этих доходов покрывать содержание станции. Как минимум, нужна реформа энергетики, необходимо приучить население платить деньги за свет. Что касается инфраструктурного тупика, то тут автор материала, о котором вы говорите, как ребенок в детском саду, видит жизнь в каких-то четко черно-белых тонах с какими-то однозначными выводами и странным пониманием последствий, типа изменения политического статуса страны. Но инфраструктурный кризис - это одно, а политический статус - совсем другое.

Абхазия выжила в послевоенные времена на созданном в советское время инфраструктурном фундаменте. Но этот ресурс истощился. Необходимо не только ремонтировать старое, но и строить новое. Если бы эта проблема столь явно как сейчас встала лет пятнадцать назад, я думаю, что к сегодняшнему дню были бы осуществлены столь нужные для страны реформы. Власти насколько это только возможно, откладывали реформы, в том числе и по тому, что был еще советский запас прочности в инфраструктуре. Они их отложили и сейчас. И действительно, инфраструктурный кризис, который разворачивается сейчас в Абхазии, большая проблема и большая угроза. Сейчас кстати, российская сторона финансирует в Абхазии проекты по реконструкции водоснабжения, работает программа по капитальному ремонту дорог. По этой программе в этом году должны построить и 32- километровую дорогу по направлению к нижней зоне Гальского района, вдоль границы с Грузией. Это хорошо, но этого недостаточно. Нужно искать инвестиции, в энергетику в частности, в первую очередь.

- В последнее время в Москве все чаще звучат критические заявления по поводу «бесконечных подаяний» «паразитирующим за счет России» Абхазии и т.н.Южной Осетии. В чем причина этого и каковы, на Ваш взгляд, перспективы развития взаимоотношений с РФ на фоне непростого экономического и внешнеполитического положения самой России?

- Мне не кажутся верными эти тезисы. В политике ничего не происходит просто так, и финансовая помощь, которая выделяется Россией, не выделяется просто так из дружбы и братства. У России и Абхазии на сегодняшний день общие стратегические военно-политические интересы. И кстати, золотой дождь из российских денег давно закончился. И это хорошо. Мы были свидетелями того, как в 2009-2012 годах деньгами были залиты многие проблемы, деньги позволили отложить и реформы. Излишние для «емкости» страны деньги, создали целый комплекс проблем в культуре. Сейчас все иначе.На деньги РФ должны быть созданы проекты в реальном секторе, про инфраструктуру я уже говорил. Плюс поддержание социальной стабильности. Без этого ситуация была бы намного хуже. Еще один плюс, следует признать, что у команды Рауля Хаджимба получилось начать процесс оптимизации источников внутренних доходов, экономику можно вывести из тени. Там видимо еще очень много работы, но результаты уже есть, и это окрыляет.

Что касается отношений с РФ. У Абхазии по существу нет своей повестки, нет собственных оформленных запросов, отражающих национальный интерес. Москва достаточно четко озвучивает вещи для нее важные и нужные. Со стороны Сухума этого почти нет. Хотя в этом плане последний визит Хаджимба в Москву показателен в том смысле, что им были озвучены некоторые моменты и задачи, решение которых важно для абхазской стороны. Но этого мало. Могло бы быть оказано содействие инвестиционному процессу на политическом уровне. Стране очень нужны финансовые вливания для поддержки развития реального сектора, того же агропромышленного комплекса. Необходимо развивать и туристический сектор. И там, конечно, быстрая отдача. Одним словом, нет креатива в отношениях с РФ.

- Есть ли, на Ваш взгляд, какая-либо альтернатива России для Абхазии? Что Вы думаете по поводу европейской перспективы Абхазии? Может ли Грузия оказать Абхазии в этом направлении какую-либо помощь?

- Я думаю, что уже пора уходить от этого, довольно примитивного понимания мира, жесткого поделенного на военно-политические, идеологизированные альянсы. «Или Россия, или Запад», это все от «холодной войны», которая как мы видим, еще пока не закончилась. Но на дворе другая эпоха. Почему Абхазия не может иметь нормальные отношения с Россией и при этом с европейскими странами? Россия, в первую очередь, огромный рынок, осваивать который для абхазского производителя не важно чего, услуг или товаров, можно до бесконечности. Это опять -таки бесконечные возможности для роста. Европейских перспектив как мы видим, особо нет. Действительно, постмодернизм в политике, это еще и бесконечность «конфликтных» состояний. Все то, что происходило здесь в 90-ые годы, далеко позади. Однако последствия бесконечны. Но с другой стороны, Европе вряд ли сегодня есть дело до Абхазии, или региона. Там много других проблем, и наши проблемы на глубокой периферии.

Что касается помощи Грузии, то объективно, сейчас в грузино-абхазских отношениях мы вступаем в стадию долговременного застоя. Ярко выраженного конфликта нет, отношений тоже нет, и перспектив таких нет. Эта фаза давно должна была наступить, и это случилось. Но, тем не менее, как и прежде, любые инициативы, которые будут исходить от Тбилиси, будут встречать в Абхазии сложную реакцию, которая имеет объективную почву. Грузия продолжала и в последние годы практику дипломатического давления в тех ситуациях, когда это как-то касалось абхазской стороны. Бесконечные отказы в визах в европейские страны, запреты на спорт, на участие абхазских делегаций в культурных мероприятиях, - это было и есть. И это, в общем-то, довольно гадкая история. Смысла в этом никакого нет, а последствия, которые остаются в памяти, есть.

- И последний вопрос. Наши абхазские коллеги и политики не раз отмечали, что в грузинской прессе события, связанные с Абхазией, освещаются в искаженном виде. То же самое можем сказать об абхазских коллегах и мы. Думаю, что это не удивительно, учитывая тот факт, что ни абхазские и ни грузинские журналисты не имеют возможности лично знакомиться с реальностью по обе стороны границы . Изредка кто-то из молодых абхазских журналистов получает возможность побывать в приграничных районах Грузии, но не дальше, а более старшее поколение иногда общается с грузинскими коллегами на встречах, организованных различными фондами на нейтральных территориях. Однако постоянного живого общения и возможности, собственными глазами видеть реальность по обе стороны границы, чтобы освещать ее неискаженно, нет. Что дает, на Ваш взгляд, такое положение сторонам и почему спецслужбы так усердно держат журналистов в изоляции?

- Вы знаете, мне кажется, эта проблема стояла очень остро лет десять-пятнадцать, когда я помню, и мы ездили в Грузию, и это было сопряжено всегда с теми или иными проблемами по обе стороны границы. Сейчас же такой жесткой проблемы в этом нет. Есть Интернет, социальные сети и возможность получить многогранную информацию есть. Я например, наблюдаю, как активно грузинская аудитория присутствует во всевозможных абхазских группах в «Фейсбуке», получая абсолютно исчерпывающую информацию обо всем, что им нужно. В этом смысле мы уже вступили в другую эпоху, предельной, вынужденной открытости и задвижки для получения информации, объяснявшиеся, в том числе, и какими-то военно-политическими нюансами, актуальные для начала, скажем, прошлого десятилетия, сегодня кажутся немного смешными, что-либо утаить невозможно.

А что касается журналистов, опять -таки, мне кажется, дело в конкретных людях. Я поддерживаю контакты со многими грузинскими журналистами и в каких-то рабочих ситуациях, когда мне нужно, обращаюсь к ним. Ровно так и наоборот. Для кого-то это проблема. Кто-то считает, что это «идеологически неверно и опасно». Кому-то это просто не нужно. Одним словом, это дело каждого журналиста.

Но нюанс есть в том, что объективно, сегодня Грузия и Абхазия, это совершенно разные информационные пространства. Я бы даже сказал больше: совершенно разные площадки жизни. У нас и у вас происходит совершенно разная жизнь. Поэтому, скажем, в Абхазии не велик интерес к грузинской проблематике не из каких-то политических соображений, а потому что это процессы, никак не отражающиеся на жизни у нас. Проблема, однако, в том, что происходит, не знаю как у вас, но у нас точно, упадок качественной журналистики, профессионального анализа процессов и событий. А за тем, что происходит в Грузии, в региональной политике, как это отражается на более широких процессах, которые влияют, в том числе и на жизнь в Абхазии, никто не следит, об этом никто не пишет, и никто не создает очень нужных в этом плане дискуссий. Тот же вопрос назревающего потепления российско-грузинских отношений. Это вопрос, имеющий предельную важность для абхазского общества. Но единственная реакция, которую я пока читал, это отражение комплексов по поводу того, что улучшение этих отношений может быть предательством Абхазии. И все. А это сложный и объективный процесс. И власти и обществу в Абхазии необходимо выработать свою стратегию и тактику отношения к этим вопросам. А для этого нужна качественная журналистская работа, интервью с грузинскими политиками, лоббистами России в Грузии, например, и т.д. Там ведь много факторов, они не изучены. В этом есть однозначная проблема. И поле для работы.