Забота о гражданах, пострадавших в результате конфликта: добрая воля или обязательство?

Вооруженные конфликты существенно замедлили быстрое развитие Грузии. Наиболее негативно это отразилось, конечно же, на благополучии и правах населения, которое непосредственно затронули боевые действия.

Если выразить в числах количество непосредственно пострадавшего населения, картина выглядит следующим образом: 273 765 вынужденно перемещенных лиц (по данным 2016 года), около 200 000-240 000 жителей Абхазии (в том числе, около 40 000 этнических грузин, проживающих в Гальском районе), около 20 000-30 000 жителей Цхинвальского региона/Южной Осетии (в том числе, до 1000 этнических грузин, проживающих в Ахалгорском муниципалитете) и еще много таких людей, которые покинули пределы страны в результате конфликта и данных по которым нет.

Это означает, что примерно полмиллиона человек непосредственно затронула война, моральный и материальный ущерб, причиненный войной, и, соответственно, любое правительство Грузии обязано предпринять дееспособные шаги по восстановлению их нарушенных прав и примирению противостоящих сторон. Данной статьей хотим выразить свое мнение относительно последних дискуссий о том, какую стратегию должна выбрать Грузия в отношениях с конфликтными регионами.

В соответствии с законодательством Грузии и заявленной политикой властей, проживающие на оккупированной территории люди являются гражданами Грузии, у определенной части которых нет документа, подтверждающего гражданство. Соответственно, власти также несут обязательство по заботе о них, как о населении, проживающем в остальных регионах Грузии. Поэтому любой социально-экономический проект/инициатива/помощь также должен быть доступным для населения Абхазии и Цхинвальского региона/Южной Осетии, как например, для населения Имерети, Аджарии или Самцхе-Джавахети. Следовательно, финансирование здравоохранения абхазов и осетин, обеспечение для них доступа к высокому стандарту образования, оказание содействия в борьбе с азиатским щитником в Абхазии, содействие в вопросах охраны абхазского и осетинского культурного наследия (в том числе, языка), является не доброй волей, а обязанностью государства.

Наверно не будет спорным, если скажем, что абхазы и осетины не менее пострадали от конфликтов 1990-х гг. и российской оккупации, чем этнические грузины. Вооруженные противостояния происходили непосредственно на этих территориях и многие из них стали прямыми жертвами войны. В течение многих лет ухудшалось качество здравоохранения и образования, процветает непотизм и коррупция, население полностью незащищено перед авторитарным правлением, и свободное выражение мнения равносильно «предательству родины», организации гражданского общества и их отдельные члены испытывают постоянное давление. Все это является результатом российского правления. Соответственно, власти Грузии должны заботиться о лицах, проживающих на оккупированной территории точно по такому же принципу, по которому заботится о населении, проживающем на разделительной линии, пострадавшем от возведения колючего ограждения.

Это обязательство Грузии истекает и из взятых ею международных обязательств. Соглашение об ассоциации с Европейским союзом заключено с Грузией, в целом, и однозначно разъясняет, что полученная в результате политической и экономической интеграции с Евросоюзом польза должна распространяться на всех граждан Грузии, в том числе, и на абхазов и осетин. Согласно сложившейся практике Европейского суда по правам человека, на государство, определенная часть территории которого контролируется другим государством, все равно возлагается позитивное обязательство по обеспечению защиты прав человека на неподконтрольной им территории.

Ничего сентиментального в этой политике нет (как это утверждают различные авторы). Наоборот, защита прав и забота о нуждах населения, пострадавшего в результате конфликтов, со стороны любых властей Грузии напрямую означает легитимное и справедливое требование/претензию Грузии по восстановлению территориальной целостности. Именно в этом контексте и необходимо осмысливать результат абхазской и осетинской политики Грузии.

В определенных кругах общества заметно разочарование в связи с 25-летней безуспешной попыткой «вернуть Абхазию». Однако, как отмечал в своей статье Георгий Канашвили, за эти годы у Грузии не было последовательной политики по направлению Абхазии и Цхинвальского региона/Южной Осетии: риторику примирения часто сменяла милитаристская риторика, а политику примирения – часто и силовые действия. Не была произведена оценка причин, вызвавших конфликты, исследование и анализ опасений, ошибок или даже преступлений сторон, что так важно для восстановления доверия между противостоящими сторонами. Соответственно, аргумент, что «ничто не сработало», является поверхностным.

Кроме того, не следует забывать, что грузинское, абхазское и осетинское общества были расколоты в результате кровавой войны и массовых нарушений их прав.Коллективный страх друг к другу все еще силен. Этот страх, который для одной стороны может быть совершенно беспочвенным, является реальностью для другой стороны и определяет ее отношение и политику. Соответственно, попытки властей и гражданского общества именно должны быть направлены на сокращение страха и стереотипного отношения друг к другу, что подготовит почву и общественное мнение к компромиссной политике и, соответственно, устойчивому миру.

Именно с этой точки зрения, действительно хороший результат имеет программа здравоохранения. Пациенты и сопровождающие их лица заново знакомятся с Грузией и грузинами, свободно посещают разные города Грузии, восстанавливают потерянные связи с грузинскими родственниками, друзьями или соседями, что, наверное, было немыслимо 10 лет назад. А иначе, почему представители де-факто властей призывают народ, не переходить на контролируемую со стороны Тбилиси территорию? Или почему Российская Федерация создала альтернативную страховую программу для абхазов?

Эта тема также приводит к следующему аргументу: «абхаз» и «осетин» - это не один человек, который должен принять решение, желает ли он вернуться под юрисдикцию Грузии. Необходимо проанализировать позиции, интересы, потребности и возможности различных групп. Позиция, интерес, потребности и возможности какого-нибудь одного де-факто министра существенно отличаются от позиций, интересов, потребностей и возможностей безработного в Очамчирском районе, владельца магазина в Гагра или учителя в Гальском районе. Власти Грузии должны беседовать не только с представителями де-факто властей на Женевских международных дискуссиях, но и со своими гражданами из Сухуми, Гагра, Очамчире, Цхинвали и т.д. Именно для этих граждан должно стать релевантным грузинское пространство, будь то здравоохранение, образование, наука, бизнес, торговля, туризм или др.

В заключение, хотим отметить, что обязанностью центральных властей Грузии, а не выражением доброй воли является ревностная защита прав как вынужденно перемещенных лиц, населения сел вдоль разделительной линии, Гальского и Ахалгорского районов, так и абхазов и осетин, и предоставить им равную возможность воспользоваться предлагаемыми государством программами. Это потому, что абхазы и осетины являются такими же гражданами нашей страны, как и остальное население, проживающее на контролируемой территории. В этом направлении правительство Грузии должно расширить существующие программы и упростить их доступность, чтобы у проживающего на оккупированной территории населения не возникали бюрократические и формальные барьеры (об этом народный защитник говорит во многих своих отчетах и докладах). И это должно быть сделано не для того, чтобы завоевать сердца абхазов и осетин, а для того, чтобы подчеркнуть ответственность центральной власти в отношении лиц, проживающих на оккупированной территории.

Примечание: точной статистики лиц, проживающих на оккупированной территории, не существует. Народный защитник ссылается на приблизительную статистику, приводимую различными международными организациями.