Кровавый пир гудаутских сепаратистов

(««См.Начало) Жильцы этого дома, если они остались живы, видимо, не успели захватить с собой даже самые необходимые вещи.

Дом правительства, похоже, оборонялся до последнего. Перед зданием стоит сожженный БТР. Ступени усыпаны осколками мин и снарядов. С первого этажа видно небо. Бетонные плиты гроздьями свисают сверху на искореженной арматуре. Более или менее сохранилась небольшая пристройка. На подоконниках — бутылки с зажигательной смесью. В одной из комнат, видимо, размещалось абхазское отделение Грузинского фонда милосердия и здоровья. Поднял с пола несколько листочков, исписанных женской рукой. «Проект устава «Союза братства». Учредить с целью оказания помощи семьям погибших за территориальную целостность Грузии». Устав утвердить не успели...

Линии электропередачи порваны. Провода паутиной легли на дороги. И даже если сейчас Россия даст в Сухуми свет, ни в одном доме он не зажгется. Магазины, оскалившиеся разбитыми витринами, разграблены. «Где вы берете продукты, чем питаетесь?» — спросил у одинокого прохожего. «Сухари, консервы. После взятия города раздавали продукты, взятые на городских складах. Какие-то запасы еще остаются».

На бывшей турбазе «Челюскинская» до грузинского наступления в августе прошлого года жили семьи офицеров 901-го батальона. Под огнем приносил сюда еду известный в прошлом игрок тбилисского «Динамо» Гено Зария, живший через дорогу. Сейчас его дом разрушен. Где он сам — никто не знает.

На турбазе после прошлогодних боев поселили грузинские семьи, оказавшиеся без крова. Спальный корпус, судя по разрушениям, ожесточенно оборонялся. В комнатах разбросаны гранатометы, груды патронов, каски, бронежилеты.

Штурмовавшие здание, похоже, всласть отвели здесь душу. В кастрюле, среди маковой соломки, плавали одноразовые шприцы (готовили опиумный раствор и «кололись» им). На окровавленном топчане разбросано женское белье. Из распотрошенной дамской сумочки выпали семейные фотокарточки. Чуть поодаль из цветочной клумбы поднималась скрюченная в агонии рука.

На перекрестке, у моста через реку Келасури, мы едва не наехали на труп мужчины. На обочине я увидел еще несколько. Полуобгоревший труп одного из них глодала дворняжка. Всего насчитал одиннадцать тел, одетых в полувоенную форму. В траве лежали паспорта двух убитых:

Валерия Киртадзе, 1952 г. р., и Нугзари Месхи, 1958 г. р. В десяти метрах, не обращая на нас внимания, переговаривались три женщины. «Кто эти люди? Почему их не уберут отсюда?» — «Это охранники грузинского генерала Адамия. Пусть валяются: собакам собачья смерть».

Трупы этих людей — по варварскому обычаю — выставили на общее обозрение. Других по возможности предают земле. Рядовая для жителей военного Сухуми сцена: старик с трудом тащит тележку, сзади ее подталкивает старушка. На тележке друг на друге лежат три завернутых в одеяла трупа.

Над городом витает тошнотворная вонь разлагающейся плоти. Хотя центральные улицы уже очищены. Но как сказал мне заместитель премьера абхазского правительства Леонид Лакербая, в домах и парках до сих пор много убитых. Кроме того, в городе еженощно вспыхивают перестрелки. Продолжаются погромы, появляются новые жертвы.

В районе Сухумской улицы мы остановились, чтобы расспросить дорогу. Мимо еле брел пьяный автоматчик с залепленным лейкопластырем глазом. За ним шли две женщины и юноша. «Куда ведешь людей?» — «Выяснить надо, кто такие. А то и шлепну по дороге. Обрыдла мне эта война». Один десантник предложил комбату «отнять у этого ублюдка автомат». Но приказ «соблюдать нейтралитет» подавил эмоции.

Кто эти люди, установившие в Сухуми беспредел?

Ударной силой штурмовавших город были казаки. За ними шли абхазские, чеченский, осетинский, адыгейский — всего 10 батальонов. 1-я казачья сотня, захватив центр, осела в домах на улице Руставели. Командовал на этом участке походный атаман Кубанского казачьего войска Николай Путько.

— Зачем вы приехали сюда?

— Я считал, что абхазский народ воюет за правое дело. Во всяком случае притязания грузин, на мой взгляд, здесь неосновательны. Некоторые из казаков приехали сюда, чтобы испытать себя.

— Вы видите, какой беспредел творится в Сухуми после его взятия абхазской армией?

— Да, то, что сейчас происходит в городе, не укладывается ни в какие рамки. Творится необъяснимое. Людей, которые сейчас мародерствуют, я не видел на передовых позициях. Не могу предвидеть, что будет дальше. Терроризируется даже русское население.

Абхазское правительство, по словам Путько, пообещало казакам дома в Сухуми. (Продолжение »»)