Путеводитель по городу Сухуму и Сухумскому Округу с историко-этнографическим очерком

(««См.Начало) насъ только свяжетъ, а теперь, слава Богу, каждый изъ насъ можетъ уйти на все четыре стороны".
И действительно, мужа и жену ничто не связывало и если они не сходились другъ съ другомъ почему либо, то они свободно расходились. Но разводы происходили очень редко.
Более подробныя сведенiя о семейной жизни абхазцевъ можно найти въ вашей книге, подъ заглавiемъ „очерки и разсказы изъ наблюденiй разныхъ годовъ". Изд. 1909 г.
Существовавшая въ Мингрелiи въ значительныхъ размерахь продажа крестьясскихъ семействъ по одиночке въ Абхазiи строго запрещалась обычаемъ. "Какъ только .владелецъ давалъ разрешенiе „ахаталу" (рабу) жениться, „онъ, согласно народному обычаю, обязанъ былъ дать участокъ зе¬мли, равный стоимости, одной коровы .или 10 рублей, затемъ корову, теленка, медный котелъ и постель.;Самый актъ же¬нитьбы переводилъ раба въ сословие „Ахойю" или „агирва". Въ сословiи „агирва" половину времени онъ употреблялъ для своихъ работъ для улучшения своего хозяйства.
„Ахойю'" въ Абхазiи не могли быть продаваемы своими владельцами не только отдельными членами, но и целымь семействомъ. Всякое покушенiе въ этомъ роде со стороны вла¬дельца влекло за собою потерю Ахойю, находившего себе другого покровителя. Повинности его были строго определе¬ны и состояли въ 3-хъ дневней полевой работе, превращенiи кукурузы въ муку и приготовленiи изъ нея ;для стола вла¬дельца нищи. Отъ этой повинности сословiе.это получило свое названiе „Ахойю", что значитъ „кашеваръ"; затемъ— въ отдаче для услугъ въ домъ владельца мальчика или дево¬чки, перваго до совершенолетiя, а второй—до замужества. Въ число обязательствъ входили: заготовленiе дровъ, огороживанiе хлебныхъ полей и резанiе животныхъ для стола владельца.
Но не всв эти повинности были обязательны для каждаго дома Ахойю; напротивъ редко какой домъ исполнялъ ихъ все вместе и это, обыкновенно, случалось съ темъ, кто, по какимъ либо обстоятельствам делался кредиторомъ сво¬его владельца.
Надо и то знать, что это последнее, сословiе „ахашала" (рабъ) произошло отъ детей, покупавшихся у соседнихъ горскихъ племенъ; или отъ детей, прижитыхъ вне брака девушками сословiя „ахашала", которыхъ владелецъ имелъ право продавать по своему произволу, или же изъ пленныхь , взятыхъ въ особенности изъ Мингрелiи.
Вообще, все сословiя туземнаго населенiя Абхазiи бы¬ли совершенно равноправные поземельные собственники. Законъ „Ману"—„земля принадлежите тому, кто ее обработалъ", былъ применяемъ здесь въ широкихъ размерахъ. Все сословiя, начиная отъ князя, и оканчивая „ахашала" были полными собственниками земель, обработанныхъ ими или ихъ предками. Такое поземельное право ставило низшее сословiе вне зависимости отъ привиллегированныхъ классовъ. Владетели видели въ существованiи такого порядка владенiя землею силу, противодействующую значительному усиленно привиллегированныхъ сословiи, и потому не только раняли его, но всеми мерами старались поддержать въ на¬роде приверженность къ установленнымъ обычнымъ отношенiямъ. Сила владетеля была не въ высшихъ сословiяхъ, а в расположенiи массы населенiя, которое темъ более привя¬зывалось къ нему, чемъ более видели въ немъ охранителя своихъ правъ.
Внутреннiя волненiя, производимыя князьями и дворя¬нами, подавлялись при помощи ,,анхайе". Не даромъ была у абхазцевъ поговорка: ,,Пусть меня накажетъ Богъ, но наградить владетель".
Князья и дворяне, не будучи исключительно собствен¬никами земли, могли прибретать значенiе только количествомъ своихъ подвластныхъ. Умъ, отвага, энергiя привлекали къ нимъ большое число подвластныхъ, что ставило ихъ сильнее других. Самый переходь подвластныхъ происходилъ при са¬мостоятельности последнихъ, и эта самостоятельность осно¬вывалась на праве личной свободы и на принадлежности ка¬ждому занимаемыхъ имъ участкомъ земли. Такимъ образомъ, личная свобода массы населенiя, при праве частной собственности на земли, регулировали отношенiя между привиллегированными сослоями и владетелемъ. Владетель, по пра¬ву блюстителя закона, въ форме народнаго обычая, могъ всегда положить пределъ перевесу одного лица или фамилiи. Онъ не прибегалъ къ насiлiю а только приближалъ къ себе падающую фамилiю. Народъ считалъ покровитель¬ство владетеля выше покровительства княжеской фамилiи, и потому такiе приближенные къ владетелю лица могли ра¬считывать на увеличенiе числа своихъ подвластныхъ.
Въ общемъ, въ Абхазiи между низшими и высшими сословiями не было того антагонизма и той отчужденности, какiя существовали въ Гурiи, Имеретiи и въ Грузiи. Отношенiя крестьянъ, во время разныхъ походовъ, были такiя, какiя были между русскими князьями и ихъ дружинами.
Въ своей нравственности абхазцы гораздо выше стояли мяогихъ другихъ племенъ. Масса абхазскаго неселенiя смотрела (и теперь смотритъ) съ отврашенiемъ на проявленiе разврата даже посторонних.. „Это я могу подтвердить, говорить знатокъ Абхазiи—членъ быв¬шей Сухумско-сословно-поземелной комиссiи полковникъ А. Н. Введенскiи (вноследствiи началышкъ Сухумскаго округа), двумя случаями изъ моей служебной практики. Въ 1867 г. жители Пицундскаго округа (ныне Гудаутскаго участка) об¬ратились ко мне съ просьбой уничтожить открытый кемь-то для стоявшей въ сел. Лыхнахъ сотни казаковъ домъ терпи¬мости, говоря, что съ выходомъ сотни нетъ въ немъ надо¬бности и что подобное заведенiе позорить всехъ жителей округа. Тоже самое повторилось въ 1868 году въ Драндскомъ округе (ныне въ Гумистинскомъ и Кодорскомъ участке), когда было открыто такое же заведете въ м. Очемчиры. Какъ въ этомъ, такъ и въ другомъ доме женщины были не абхазскiе, кои и теперь не встречаются нигде въ домахъ терпимо¬сти.
Въ чистоте нравовъ абхазцы (Продолжение »»)