Абхазия-1992: Посткоммунистическая вандея
Дата: 26/01/2006
Автор: Светлана Червонная
(««См.Начало)
, Обеспечить научное прикрытие позициям этого сепаратизма ссылками на авторитет московских ученых (с очень давних пор проявлявших особенную чуткость, внимание, интерес к абхазской этнической культуре, из года в год проводивших в Абхазии этнографические экспедиции, часто открыто декларировавших свои симпатии к абхазскому национальному движению (1), максимально расширив их круг, было непосредственной задачей "Славянского дома". Ничего не зная об этой ситуации, я легко и с радостью согласилась поехать в Абхазию, когда представитель "Славянского дома" обратился с этим предложением ко мне. Срок командировки был заранее намечен на август, и 10 августа 1992 года в адлерском аэропорту меня ждала "правительственная" черная "Волга", которую прислали за мной из Верховного Совета Абхазии. С каким легким сердцем, с какой открытой душой, с какой априорной готовностью поддержать, помочь, понять абхазское национальное движение, представлявшееся в доблестном и героическом ореоле (2), ехала я по той памятной дороге среди виноградников и садов, мимо еще не простреленных пляжей, еще не обожженных и не разрушенных домов, еще не разграбленных одиноких киосков, торгующих грузинским вином и русским шоколадом, - по дороге, которая через несколько дней станет первым кругом ада для всех, кого застанет здесь война!.. Когда же стали складываться еще не записанные на бумаге первые строки и страницы этой книги? Теперь мне кажется, что это началось в раскаленный полдень 16 августа на российском военном аэродроме "Бомбора" близ Гудау-ты. Дежуривший у пропускного пункта в воинскую часть лейтенант, внимательно изучив мой паспорт и убедившись в русской национальности и московской прописке (местных жителей сюда не пускали, грузинских беженцев из Абхазии братская Россия не принимала), пропустил меня, указав направление, по которому нужно было идти - еще километра два - к летному полю. Не я одна искала на этом поле спасения. Катер только что подвез из Сухуми большую группу бывших отдыхающих из санатория ПВО и других военных санаториев. На землю бережно положили раненых. Трупы, прикрытые брезентом, командовавший эвакуацией майор приказал загружать в военный самолет, готовый к отправке в Москву: пассажирам, уже занявшим салон этого самолета, пришлось выйти и ждать следующего рейса. Время тянулось мучительно долго, хотя самолеты, совершавшие челночные рейсы (в Гудауту с десантниками, обратно - с беженцами), прибывали и улетали друг за другом - в Таганрог, Клин, Иванове, в Адлер, под Москву, но слишком много было желающих улететь, и число их к вечеру все возрастало. Люди шли сюда пешком (никакого транспорта не было) со всего побережья, несли на руках детей. Рядом со мной горько рыдала пожилая русская женщина: она не уберегла единственную дочь, расстрелянную на ее глазах на сухумском пляже прицельным снайперским огнем из соседнего с военным санаторием многоэтажного дома. Это случилось в Сухуми 15 августа 1992 года, когца ни одного грузинского военного формирования, ни единого грузинского солдата еще не было в Сухуми. Но к этому времени Б. Н. Ельцин уже дал понять Ардзинбе, что Россия не будет вмешиваться в конфликт на территории Грузии, тем более русским гражданам пока там вроде бы ничего не угрожает. - Ах, ничто не угрожает? Ну, раз вам так кажется, то получите ваши первые трупы!.. Нет, нет. При мне никто не произнес этих слов. Я не знаю, какими словами, на каком языке был отдан тот приказ снайперам расстреливать отдыхающих сухумского военного санатория. Своими глазами я видела только носилки с убитыми из Сухуми, которые грузили в самолет 16 августа - за два дня до появления войск Госсовета Грузии на этой земле. Своими ушами я слышала только рыдания старой женщины, у которой убили дочь. И тогда я решила написать об этой войне, собрав факты и только факты, документы, свидетельства очевидцев. Я не знала, где смогу поставить точку в цепи трагических событий, в череде страшных дней, которая тогда, 16 августа, только начиналась, да и не хронику войны задумала я написать. Мне хотелось рассказать людям о том, кто затеял, во имя чего начал, против кого направил эту войну. Я помнила каждое слово, сказанное мне в просторных кабинетах Верховного Совета Абхазии в последние предвоенные дни.
(Продолжение
»»)
|